Представляете, оказывается, что восемь тысяч алиментов на одного ребёнка в месяц — это мало! Муж бывший по телефону выдал, я смеялась так, что он звонок сбросил.

Мы развелись, когда сыну было четыре года. Он изменил. О, причина банальнейшая: я себя запустила, перестала встречать его с работы в спальне с первым, вторым, третьим и раздвинутыми ногами. Ему пришлось найти другую, ту, для которой он стал центром вселенной.

Сначала я получала аж четыре тысячи ежемесячно. При этом у меня было ощущение, что я их не просто так получала, и не по закону, а мне будто подавали из милости и то в долг:

— Я вас содержу! — при любом удобном случае приговаривал Олег.

Ну да. Он же меня на теплотрассе нашёл, когда я пряталась от дождя под обыкновенной картонкой. Под той самой картонкой с надписью “Подайте на пропитание”, с которой просила милостыню в ясную погоду возле автовокзала. И даже после развода не бросил, великий благодетель. Съездить к нему, что ли, ниц перед ним пасть? Вытащил, обогрел, приодел, досыта накормил, человека, можно сказать, из меня сделал!

Как-то сын заболел, ушла на больничный, с ним в больнице лежала, зарплату получила с гулькин нос, на реабилитацию сына потратилась, попросила у него жалкую тысячу… Его реакция:

— Вы что, деньги жрёте? Я и так вас содержу, имей советь!

Совесть я имела долгих тринадцать лет, пока сына в одну каску воспитывала. Нет-нет, со временем алименты росли. Например, когда сын жил у меня последний месяц перед переездом к отцу, я получила на его содержание семь тысяч девятьсот двадцать три рубля.

Олег женат, жена не работает, сидит дома. Дома — не в однокомнатной хрущёвке, а в приличном загородном доме. У обоих машины, у Олега джип немецкого производства, у жены мини-купер. Бедные люди, это как же они выкручиваются, на чём же экономят, чтобы иметь такие блага при официальном доходе Олега в тридцать тысяч рублей в месяц! Голодают, наверное, бедолаги.

Итак, сын переехал жить к отцу. Это была их совместная инициатива. До чего ещё могли додуматься семнадцатилетний подросток и его мега-батя? Мать-то учиться заставляет, свободу ограничивает — не отпускает ночами с дружками шататься, денег не даёт. А батя классный, у него всё можно.

И, та-дам, алиментщицей стала я. Ребёнок же хочет новый ноутбук, мать-то ему гавно купила. Ребёнок хочет кроссовки за двадцать тысяч. Ребёнок хочет смартфон. Ребёнок хочет шмотки/бабки/выгуливать тёлок…

Наш великий содержатель, низкий ему поклон, охренел от хотелок сына. И вспомнил, что второй-то родитель тоже должен принимать финансовое участие в содержании подрастающего поколения. Олег позвонил, сказал, что собирается купить сыну ноутбук, с меня двадцатка, пополам же, ребёнок-то общий.

Перевела ему восемь двести, официальную четверть моей зарплаты, ещё перевод пометила “алименты”. И всё, руки умыла, остальное пусть хоть натурой в магазине электроники отдаёт. А он перезвонил! Заявил, что мало!

О как! Мало! Когда я на лекарства просила, на учебники просила, на одежду просила — я еб… трудись, как хочешь, у него отцовский долг выполнен — алименты перечислены. А тут деточке нужен ноутбук, так я должна ровно половину его стоимости. Ну да, ноутбук же жизненно необходим, деточка без него жить не сможет. Это без лекарств, без одежды и без учебников жить можно было, а без ноутбука никуда.

Потом был звонок, понадобились деньги на проезд. Ещё звонок, на обеды. И ещё звонок, на продукты, жена там готовить и по магазинам бегать устала, деточка что-то больно много ест. И на куртку зимнюю надо. И на обувь зимнюю надо. И на канцелярию надо. На всё надо. Задолбал звонить, что от меня надо? Я алименты заплатила, сплю спокойно.

Говорит, вру, что восемь двести — четверть моего заработка. Ему видней, по себе судит. Судом грозит, обещает, что будет настаивать на твёрдой сумме — как минимум пятнадцать тысяч в месяц с меня на наше чадо.

Олег посчитал: за месяц на сына тридцатку потратил, поэтому половина с меня должна быть. Ох, что за жизнь у мужика: сам тридцать тысяч за месяц заработал, всё на сына потратил, сидят там небось с женой, на мои алименты жрут, на них по барам ходят.

Сын уже домой хочет. Олег хочет, или чтобы сын у меня жил, или чтобы я на него нормальные алименты платила. А я нормально плачу! Он мне ни разу такую сумму не переводил. Ни разу! Сын домой хочет? Не надо, спасибо, мне и так хорошо: алименты заплатила и сплю спокойно. Записано со слов Ольги.